История жизни и гибели моего деда – не частная трагедия нашей семьи, а типичная судьба тысяч и тысяч его современников, которым не посчастливилось жить в суровое время разгула политических репрессий.

Несколько лет назад я просматривала описи фондов  Государственного архива Свердловской области (ГАСО), и в одной из них  увидела ”Дело И.И. Титова”. Такую фамилию и инициалы имел мой дед.  Я решила почитать эти документы, думая, однако, что речь в них пойдет об однофамильце. Каково же было мое потрясение, когда раскрыв папку я увидела знакомый почерк.

Почитав пожелтевшие страницы этого ранее засекреченного дела, я узнала скорбную историю гонений, коим наша семья подверглась в лихолетье 30-х годов прошлого века.

Осенью 1934 года на всех заборах Нижнего Тагила, где проживало наше семейство, были расклеены списки лишенных права голоса. Мои родственники с ужасом увидели там  такую строчку: ”Титов И.И.  в количестве трех человек”.  То есть кроме деда лишались гражданских прав все, кто с ним проживал: жена Наталья Яковлевна и дочь Нина. Другие дети и родственники, жившие отдельно, избежали этой участи.

Иван Иванович, как мог, пытался защитить свое семейство. Он написал заявление от 25 ноября 1934 года в избирательную комиссию при Горсовете. Там он описывает свой трудовой путь за 44 года, прилагает справки с места работы и свидетельские показания о помощи партизанским семействам в годы Гражданской войны. В конце он цитирует статью “Об изменениях и дополнениях к инструкции о выборах в Советы”, опубликованную в газете “Тагильский Рабочий” за номером 232 от 5 октября 1934 года. Согласно этой инструкции, по его мнению, он не должен был быть лишен гражданских прав.

Заседание избирательной комиссии состоялось 29 ноября 1934 года. Был оформлен протокол под номером 10, где есть такие строки: ”Слушали и постановили: как не имеющего достаточно полезного труда в ходатайстве отказать”.

Дед снова пишет заявление, на этот раз в Областной избирком в Свердловске, где опять перечисляет места своей работы, прилагает многочисленные справки и подписанные свидетельства очевидцев.

Тяжело читать такие документы, но я узнала много новых сведений о прошлом нашей семьи. Вот как Иван Иванович излагает свою биографию: “Отец мой был приказчиком в фирме Елтышева, я же по окончании приходского училища поступил мальчиком в эту фирму в октябре 1890 года и прослужил там приказчиком до 1910 года. А с 1910 по 24 октября 1917 был доверенным лицом этого купца, то есть заведующим кожевенной лавкой. Ввиду ликвидации торговли Елтышевым, я остался без службы, хотя в таковой прослужил 27 лет…”

Далее дед пишет, как оставшись без работы кормил многочисленное семейство частным извозом. Имея собственную лошадь, перевозил сено, дрова, а вечерами спешил к вокзалу к прибывающему поезду, в надежде, что какой-нибудь пассажир наймет его экипаж. Это было небезопасно, поскольку в городе не только грабили, но и постреливали.

Так продолжалось до 1925 года, пока не провозгласили НЭП. Конечно, Иван Иванович занялся торговлей кожевенным товаром –  тем, что он лучше всего знал и умел.

Только-только дела начали поправляться, как НЭП стали круто свертывать. Деду несколько раз преподносили такие налоги, что пришлось отдать не только все наличные, но и кормилицу лошадь, и дом с флигелем, не говоря уже об имуществе, которое чекисты конфисковали, а потом коллективно пропили, о чём маме через много лет рассказал один бывший работник “органов”.

Интересно, что дом и флигель приобрел на имя тещи работник налоговой службы некто Николай Николаевич Карпов.  Ни о каких деньгах не было и речи, просто товарищ Карпов замял дело о выплате налога. Семье Титовых разрешили жить в бывшем своем флигеле, не забывая взимать с них квартирную плату.

Далее в своей биографии дедушка пишет, как с 1927 по 1932 годы работал в нескольких местах то извозчиком, то сторожем. Нигде долго не задерживался, поскольку его, как бывшего НЭПмана, отовсюду увольняли, а в 1928 году арестовали, якобы за сокрытие валюты.  Жена и дочери сняли с себя последние кольца и серьги. Через неделю деда отпустили.

В марте 1933 года Иван Иванович поступил работать в копровый цех бывшего Демидовского завода, названного почему-то в честь красного комиссара Валериана Куйбышева. Дед, которому в то время было уже 57 лет, работал там бойщиком. Это очень тяжелая физическая работа. Он приходил домой, снимал рубашку, и она стояла на полу колом, насколько была пропитана соленым потом.

Наверное, он надеялся, что от рабочего огненного цеха отстанут, наконец, чекисты и налоговые органы, тем более, что к тому моменту у семьи отобрали абсолютно все, вплоть до носильных вещей.  Заканчивает свое жизнеописание дед такими словами: ”Описывая свою биографию, будучи членом союза металлургов, считаю, что рабочий стаж  вполне оправдывает право гражданства, лишенцем себя не признаю. От роду имею 58 лет. Недвижимости и имущества никакого не имею, а так же скота. Дети служат: сын техником, дочь лаборант, другая дочь учительствует ”.

В деле Титова есть две, так называемые ”партизанские справки”, подписанные членами семейств, о которых идет в них речь, корявым почерком людей едва умеющих писать. Дед, очевидно, наивно думал, что эти свидетельства лояльности к новой власти помогут смягчить сердца суровых  приверженцев нового порядка. Справки эти интересны тем, что в них  выхвачена живая картина обстановки в Нижнем Тагиле времен Гражданской войны. Процитирую эти документы почти дословно.

“Вскоре после прихода белых ко мне пришел староста улицы Карла Маркса, бывшей Никольской, и заявил, чтоб я подписался под заявлением о выселении партизанской семьи Зося. Я не стал подписывать, и со своей стороны предложил ему это дело оставить, а бумагу эту изорвать. Что сделал староста сказать не могу, но только семья Зось выселена не была. Это может подтвердить гражданка Марья Ивановна Зось, которая живет по улице Карла Маркса, 36”. Справка датирована 21 ноября 1934 года.

А вот что написано в другой справке: ”Когда пришли белые в сентябре 1918 года, на другой день поутру к нашему дому подъехал верховой белоармеец и подошли двое пеших, из которых один был чех. Стали стучаться в ворота, но товарищ Титов подошел к ним, то есть к нашим воротам, и стал спрашивать, что им нужно. Они сказали, что им нужен Арефьев Александр Павлович.  Титов объяснил им, что он мобилизован для охраны железнодорожных мостов красными, как железнодорожный рабочий, а потому дома его нет… К тому же он не партизан, и не коммунист, а если кто-либо наговорил чего, то это не может служить доказательством… Пока тов. Титов разговаривал с ними, я, Татьяна Степановна Арефьева, убежала по огородам со своими малолетними ребятами и этим свою спасла жизнь. После чего все же был произведен обыск, перевернуто все в квартире вверх дном.

Подпись – жена партизана Арефьева Татьяна Степановна, улица   3-я Свердловская, дом 5,  Н-Тагил, 15 июля 1933 года ”.

Осенью 1937-го  года в Нижнем Тагиле начались аресты. Каждый вечер, ложась спать, дед прощался с женой и детьми и просил прощения за невольные прегрешения. Предчувствия его не обманули. В ночь на 15 февраля 1938 года за ним пришли. В  тонюсеньком деле НКВД сказано: ”В ходе обыска во время ареста был изъят паспорт. Денег и других ценностей в ходе обыска не изымалось”.

Лет через 10 один бывший арестант, немец по национальности, чудом уцелевший в застенках НКВД, рассказал моей маме под большим секретом, что сидел в одной камере с Иваном Ивановичем. На допросах ему предложили подписать бумагу, где его вместе с несколькими ”подельниками”  обвиняли “в участии в террористической эсэровской организации и ведении пропаганды среди населения, статья 58-2-8-11”. Дед долго не подписывал, хорошо понимая, что тем самым выносит себе смертный приговор. Его пытали:  били, обливали то очень горячей, то ледяной водой, морили голодом, потом кормили селедкой и не давали пить, надолго запирали в узкую коморку, где тесно было даже стоять. Дед выдержал все, но когда ему заявили, что арестуют сына, он, прорыдав всю ночь, подписал документ.

В “награду” за сговорчивость, ему разрешили свидание с родными. Вот как моя мама вспоминала об этом: “В комнату ввели длинного изможденного человека. От могучего русского богатыря, каким он был, ничего не осталось. Задавать вопросы было нельзя,  и все свидание мы проплакали, глядя на эти живые мощи”. Мама не помнит, как она вышла из здания НКВД. Очнулась она в придорожной канаве, где вместе с ней лежали без сознания все родственники, бывшие на свидании.

Сразу после этого жуткого события деда отправили на доследование в Свердловск, где, по всей видимости, более опытные палачи более “компетентно” его допрашивали, фабрикуя групповое дело. Об этом периоде документов не осталось, поскольку многие дела НКВД 1938 года исчезли при невыясненных обстоятельствах.

3 августа 1938 года приговор в отношении “врага народа” Ивана Ивановича Титова был приведен в исполнение, ему было тогда 62 года. Долгие годы жена и дети надеялись, что он отбывает срок в дальних лагерях, посылали многочисленные запросы, пока в 50-х годах не получили ответ, что он умер от какой-то мифической болезни в 1942 году. Подлинную же участь Ивана Ивановича дожившие до этого времени родственники узнали только в марте 1989 года, когда мне удалось прочесть его дело, хранящееся тогда в архиве КГБ.

Целая вечность прошла со времен тех событий, но до сих пор сердце обливается кровью при мыслях о миллионах загубленных жизней. Во имя чего? В наше время триумфального входа в капитализм особенно бессмысленным представляется это тотальное уничтожение лучших представителей нации во имя чьих-то иллюзорных идеалов. Никакие высшие цели не могут оправдать античеловеческую практику политических репрессий.

Могут ли у народа быть миллионы внутренних врагов? Чтобы уничтожить этих врагов, нужна огромная армия палачей. Самое интересное, что они нашлись. И это у народа, который еще недавно слыл богобоязненным и сердобольным! Какой дьявольский сдвиг произошел в сознании жителей некогда святой Руси? Можно привести тысячи причин, но ни одна из них не может до конца объяснить, почему вопреки здравому смыслу немалая часть населения с упоением уничтожала себе подобных, свято веря в правое дело и грядущее светлое будущее.                                                      

                  

 Источники:

1.      Семейный архив семьи Титовых.

2.      ГААО СА – Государственный архив административных органов Свердловской области, фонд Р1, опись 2, дело N 37693

3.      ГАСО – Государственный архив Свердловской области, фонд 88-Р, опись 8, дело 1632.